/ / Общественно-политические
25.09.2019

Заместитель Председателя Верховного Суда Руслан Анискевич рассказал о преимуществах апелляции

Чем измерить справедливость

Послезавтра состоится заседание пленума Верховного Суда, на котором будет звучать слово «справедливость». Темой заседания станет оценка эффективности института апелляционного производства, введенного в уголовный процесс с 27 февраля 2016 года. Проведенный при подготовке к пленуму анализ более чем трехлетней практики побудил высших представителей судебной власти определить некоторые критерии понятия «справедливость», предложить некую шкалу. Пленум делает это впервые, хотя именно за справедливостью мы идем в суд. Но каков глубинный смысл термина, если один и тот же приговор прокурор и потерпевший, допустим, считают заслуженным и справедливым, а осужденный — слишком строгим? Можно ли примирить взаимоисключающие оценки? Насколько действенной показала себя апелляция в защите наших прав, свобод и законных интересов? На эти и другие вопросы корреспондента «СБ. Беларусь сегодня» отвечает заместитель Председателя Верховного Суда, председатель судебной коллегии по уголовным делам Руслан Анискевич.

Руслан Анискевич

– Руслан Геннадьевич, какая разница между апелляционным порядком обжалования не вступившего в законную силу приговора и кассационным, который действовал ранее?

– Существенная! Рассматривая жалобу или протест, суд кассационной инстанции лишь проверял, правильно ли применен закон к тем или иным фактам, которые установил суд первой инстанции. Но не мог переоценивать доказательства, исследовать новые и принимать какое‑либо новое решение. Обнаружив нарушения закона, суд кассационной инстанции был обязан отменить решение и передать дело на новое разбирательство. Возможности перерешить дело были достаточно ограничены. Долго, дорого, обременительно для суда и тяжело для участников процесса: они вторично переживали неизбежный стресс. Введение апелляционного порядка обжалования не вступивших в законную силу судебных постановлений имело целью повышение оперативности и экономичности уголовного судопроизводства. Но главная задача, которая при этом решалась, – позволить суду апелляционной инстанции поставить точку в уголовном деле.

– Вспоминается, как несколько лет назад некоторые граждане сетовали, что во второй инстанции судьи смотрят только бумаги, что им уже ничего не докажешь...

– Перед судом кассационной инстанции стояла задача – выяснить, насколько правильно применен уголовно‑процессуальный закон, не нарушена ли процедура. Стороны просили об отмене приговора, рассчитывая при новом разбирательстве добиться другого решения. 

Сейчас не так. Суд апелляционной инстанции наделен широким кругом полномочий по непосредственному исследованию и оценке доказательств. Он не просто констатирует нарушения, но исправляет их и принимает решения, в ряде случаев диаметрально противоположные первоначальным. 

Мы вправе запросить дополнительные документы, назначить экспертизу, вызвать свидетелей для дачи разъяснения их показаниям, но только тех, которых допрашивал районный суд. Можем опросить экспертов, потерпевших, исследовать доказательства, которые в деле есть, но которые суд по каким‑то причинам не принял во внимание, запросить новые. Можем переквалифицировать деяния, если на то есть основания. Если есть протест прокурора – принять решение об ухудшении положения осужденного, применить более строгий закон, назначить более строгое наказание. Очень широкий диапазон действий, которые позволительно сделать в рамках апелляции, не передавая дело на новое разбирательство. А участники процесса избавляются от лишнего похода в суд.

– Говоря об апелляции, вы имеете в виду Верховный Суд... Или апелляционная инстанция есть где‑то еще? Ее решение окончательно или тоже может быть оспорено?

– В районных судах апелляции нет. Приговоры судов первой инстанции обжалуют и опротестовывают в областные суды и Минский городской, а приговоры областных – в Верховный Суд. Территориально ничего не поменялось. Надзорный порядок обжалования вступивших в законную силу судебных постановлений также сохраняется.&

– Какими цифрами можно иллюстрировать действенность апелляции?

– С 2013 по 2015 год, когда ее элементы вводились постепенно, количество жалоб и протестов увеличивалось. Сейчас цифры стабилизировались: ежегодно обжалуется около 20 процентов приговоров. Это говорит о повышении доверия к вынесенным приговорам. Выработался своеобразный коэффициент доверия. С другой стороны, сохраняются случаи вынесения ошибочных решений, которые вынуждают граждан обращаться в вышестоящие инстанции. Работаем над тем, чтобы его уменьшить. Приговоры у нас, к сожалению, по‑прежнему отменяются. Но все же сейчас, через 3 года с начала введения апелляции, в 4 раза реже. В 2013 году были отменены приговоры в отношении 486 лиц – 7 процентов от общего количества осужденных. В 2018‑м только в отношении 126 – менее полутора процентов. Это значительные цифры! В 4 раза меньше проведено новых судебных заседаний, люди в 4 раза реже возвращаются в суд первой инстанции.

– Но почему, говоря о впечатляющей тенденции, вы сказали «к сожалению»?

– Потому что даже полтора процента отмененных приговоров – это все равно брак. Здесь хвалить себя не за что.

– Осужденный, который вдруг оказался невиновным, этому может быть только рад, верно? 

– Но и это запоздалое исправление ошибки. Суд должен был с первого раза рассмотреть дело таким образом, чтобы защитить права человека, незаконно привлекаемого к уголовной ответственности, оправдать его или прекратить производство, исключить необходимость содержания его под стражей. И все же сравним. Апелляционная инстанция Верховного Суда в 2019 году вообще не отменяла приговоры областных судов. В 2018 году был отменен лишь один. А еще в 2015 году – 24. Апелляция работает. Кардинально – в 16 раз! – снизилось количество отмененных судебных решений в Минске, самом населенном регионе, с наибольшей концентрацией уголовных дел. В Гомельской области – в 8 раз, Могилевской – в 4,5 раза.

– По каким причинам отменяются приговоры?

– В условиях апелляции это существенное нарушение уголовно‑процессуального закона. Проще говоря, нарушение процедуры, порядка рассмотрения дела. Это неустранимые нарушения, они существенно стесняют права участников процесса, ставят под сомнение либо полностью исключают возможность положить в основу приговора полученные доказательства. Как пример – нарушение права на защиту. Если судебное разбирательство по делу несовершеннолетнего прошло без его защиты; если человека допросили без адвоката, когда это было обязательно, и он дал показания, которые легли в основу приговора; если доказательства были получены с нарушением закона при обыске, выемке, оперативно‑разыскных мероприятиях... Отнимаем эти доказательства – и совокупность оставшихся не позволяет человека осудить: приговор подлежит отмене либо в условиях апелляции существенному изменению.

– Можно ли подтвердить сказанное примером?

– Мы рассматривали дело женщины, осужденной Минским городским судом за взятку в крупном размере. Но суд не выяснил ее статус: могла ли она быть субъектом взятки как должностное лицо? Оказалось, что нет. К моменту совершения преступления, которое женщине вменялось, она уже долгое время не была должностным лицом и субъектом преступления быть не могла. Мы переквалифицировали обвинения, и вместо 5,5 года лишения свободы было назначено наказание с отсрочкой исполнения приговора.

– Апелляция чаще смягчает наказание или ужесточает его?

– По статистике, больше приговоров изменяется с улучшением положения обвиняемого. В первом полугодии 2019 года по основаниям, влекущим улучшение его положения, были изменены приговоры в отношении 222 лиц, а ухудшилось оно для 169... В 2018 году соотношение было таким: 735 и 417. Почти в два раза чаще суды смягчают приговоры, чем ужесточают.

– Бывает ли, что жалоба осужденного и протест прокурора поступают одновременно, когда недовольны обе стороны? Одна – строгостью наказания, другая – мягкостью.

– Бывает и такое. Однако чаще приговоры обжалуются все‑таки стороной защиты.

– Какое место в рекомендациях пленума судам займет понятие «справедливость»?

– Главенствующее. Но не следует понимать ее однобоко, упрощенно, лишь как смягчение наказания обвиняемому. Для потерпевшего все наоборот. Приходящие ко мне на прием люди иногда говорят: «Суд нас не слушал...» Вот важнейший критерий. Когда человек видит, что суд что‑то упустил, недооценил, не принял во внимание, то никакое самое правильное и законное решение в его глазах не будет выглядеть справедливым. Ориентир на справедливость во всех сферах жизни – тренд времени. Социальная справедливость – основной критерий, по которому люди оценивают и работу судов. На это обратил внимание Президент, таков и основной наш посыл в рекомендациях.

С введением апелляции количество отмененных судебных решений в Могилевской области снизилось в 4,5 раза, в Гомельской – в 8 раз, в Минске, регионе с наибольшей концентрацией уголовных дел – в 16 раз!

Виктор Пономарев, «СБ. Беларусь сегодня», 24 сентября 2019 г.

(фото – Виталий Гиль)