/ / Общественно-политические
21.06.2018

Проблемные кредиты предприятий можно будет покупать и конвертировать в акции: разбираемся в новации

Экономика давно стабилизировалась, курс надежно застыл на месте, инфляция сдулась, а осадок остался. В виде плохих долгов. Просроченная кредиторская задолженность дамокловым мечом висит и над кредиторами, и над банковским сектором, нивелируя львиную долю активности и финансистов, и банкиров. Производственные компании никак не могут выбраться из ямы просрочек под огромные проценты, под которые брали деньги в начале 2010-х. А банкиры вынуждены под плохие кредиты создавать дополнительные резервы, сокращая собственную ресурсную базу.

Калькулятор

Большие надежды все возлагают на Указ № 200, который с месяц назад вступил в силу и, кроме всего прочего, позволяет как прощать часть плохого долга, так и уступать его с дисконтом, а также конвертировать в акции предприятия-кредитополучателя. У финансистов и реального сектора появился новый инструментарий распутывания сложных долговых историй. Правда, ряд подзаконных документов, как говорится, с подробностями, должны появится только через месяц-другой, но профессионалы уже начинают анализировать потенциальные возможности и просчитывать различные варианты. 

Должны больше, чем зарабатывают 

Ставка рефинансирования падает, стоимость заемных денег для коммерческих предприятий становится более приемлемой. Но реальный сектор в последние пару-тройку лет не испытывает удовлетворения от ситуации на финансовом рынке. Да, признают промышленники, деньги стали дешевле, но менее доступны. Действительно, присутствует такой парадокс. Как и еще одна не очень хорошая парадигма: банкиры днем с огнем не могут найти приличного заемщика, у которого бы риски не зашкаливали. Ситуация сложилась, прямо скажем, патовая. Ее не раз обсуждали. Но все дискуссии сводились к бесплодному пикированию. Как, например, на заседании Клуба директоров в начале года. 

Тогда почетный председатель Бизнес-союза предпринимателей и нанимателей имени Кунявского Георгий Бадей обострил ситуацию: мол, выручка промышленных предприятий уже ниже, чем им необходимо средств для обслуживания долга. Причем в кредитную яму попали многие компании, независимо от отраслевой принадлежности, величины и формы собственности. Проблемы у всех одни и те же: в 2010-х годах, чтобы удержаться на плаву, брали кредиты под фантастические ставки, надеясь «отбить» деньги за счет неприлично высокой инфляции и оживления рынка. Но платежеспособный спрос вместо всплеска показал в середине десятилетия приличный «минус». А увеличить выручку через рост цен не позволяла общая сложная ситуация: отпускные цены, чтобы не вылететь с рынка окончательно, приходилось скорее снижать, чем повышать. А проценты-то по кредитам тикали из «старой жизни». Для немалого количества предприятий обслуживать их становилось просто нереально. А дальше проблемы накапливались в геометрической прогрессии: на основной долг накладывались штрафные санкции за просрочку. И ряд кредитов достаточно быстро трансформировались в проблемные. А говоря откровенно – почти невозвратные. 

И даже макроэкономическая стабильность и оживление экономики не могут вдохнуть вторую жизнь в такие фирмы: если есть спрос на их продукцию, они нарастить объемы производства не могут. Львиная доля текущей выручки уходит в долговую воронку, средств даже на поддержание текущей жизнедеятельности хватает с трудом. А зачастую не хватает. Про развитие и говорить не приходится. Компаний, находящихся в зоне риска банкротства, накопилось немало. А это уже попахивает кризисом плохих долгов, с эффектом цепного банкротства. Резюме стандартное – если в промышленность не влить деньги, она может зачахнуть.

Не раз и не два на претензии реального сектора отвечал, например, начальник главного управления монетарной политики и экономического анализа Национального банка Дмитрий Мурин. Мол, ситуация не самая простая. И финансисты ее понимают. Но как можно выдавать новые кредиты компаниям, которые в долгах как в шелках? Слишком рискованный ход, приемлемый для бизнес-ангелов из мира стартапов, но совершенно невозможный для классических банков. Деньги-то в них есть, но принадлежат они вкладчикам. И средствами своих клиентов чрезмерно рисковать нельзя. В том числе, по причине необходимости выполнять международные стандарты и требования, весьма жесткие в оценке кредитополучателей. Игнорировать эти требования невозможно: наша банковская система все-таки «вписана» в мировой рынок. Приходится в значительной степени подчиняться их правилам игры. Да и в целом, новый кредит – далеко не единственный инструмент для спасения компании.

Самое примечательное, что правы и Георгий Бадей, и Дмитрий Мурин. Но от этого легче не становится. Действительно, из-за макроэкономических колебаний в начале-середине 2010-х ни производственники, ни банкиры в ряде случаев объективно не смогли оценить риски адекватно, и они состоялись. Никто не виноват, просто общая ситуация так сложилась. Не только в Беларуси. Даже очень часто проблемы импортировались извне. Объективности ради есть и еще одна причина, о которой говорят весьма редко. Во времена бурного роста экономики в 2000-х сложилась весьма сомнительная практика оценивать не столько жизнеспособность проекта или бизнеса кредитополучателя, сколько его финансовые потоки. Если выручки хватало на покрытие платежей по займу, его выдавали. А если возникали проблемы, то чтобы не провоцировать возникновения плохих долгов, которые ухудшают показатели банков, их маскировали, выдавая новые кредиты, которые шли на погашение старых. Некоторые компании кочевали из банка в банк. Была и другая распространенная схема: инвестиционный кредит погашали из оборотных средств, а их пополняли заемными ресурсами. Брать «кредит на кредит» напрямую или косвенно попросту запрещено во многих странах, этот принцип заложен и в международные практики. Тем не менее, ряд стандартов удавалось обходить. Поэтому статистика у банков была, вроде бы, неплохая, но проблемы зрели. Как и у предприятий, которые разучились долги возвращать, а только с разным успехом умели ими управлять: перезанять, чтобы переотдать, говоря в просторечии. И риски только возрастали.

Наконец они реализовались в один не очень прекрасный момент. Чтобы их не усугублять, нацбанк стал требовать более пристального отношения к должникам. Стали появляться инструкции регулятора, которые запрещали или существенно ограничивали экономическими методами возможность реструктуризации долгов при наличии просроченных платежей, выдачу новых кредитов при наступлении сроков погашения старых… И реальному сектору стало совсем кисло. А альтернативных инструментов, кроме кредита, по выводу предприятия из финансовой ямы на деле не так уж и много. Увы, финансовый рынок у нас сложно назвать развитым.

У банкрота есть цена

Указ № 200 с его необычными для Беларуси нормами, вдохнул надежды и в реальный сектор, и в банковский. Правда, финансисты сразу говорят: всепрощения не предвидится. Да, в некоторых случаях логично простить часть долга или платежей по процентам, штрафам и пеням, чтобы не «топить» клиента избыточной долговой нагрузкой, а облегчить бремя, чтобы он вернул хотя бы часть средств. Такие варианты в некоторых случаях логично рассматривать. Но проводя предварительно анализ ситуации. И появление подобной возможности в законодательстве далеко не обозначает, что можно переставать платить по счетам. В любом случае, будет диалог между должником и кредитором.

Ладно, с возможностью списания долгов более-менее ясно. А вот с их продажей… Если компания банкрот де-факто и юридическое оформление ее состояния – только вопрос времени, то кому могут понадобиться ее долги? Даже с возможностью дисконта, как разрешает указ. Определенный интерес у игроков рынка есть, считает исполнительный директор «БПС-Сбербанка» Анатолий Вечерка. Он имеет опыт работы в структурах российского «Сбербанка» в разных странах, великолепно владеет ситуацией, так как неоднократно участвовал в успешном разрешении проблемных кейсов. И убежден: когда возникнет долговой рынок, появятся и спрос, и предложения. С его точки зрения, приобретать долг с дисконтом могут и банки-партнеры, чтобы консолидировать в своих руках основные требования к заемщику. Ведь если клиент кредитуется в нескольких банках, то для одного он может быть добропорядочным, а для другого – проблемным. Определенный спрос предполагается у компаний-партнеров, в технологические цепочки которых они входят, и даже конкурентов, заинтересованных в приобретении рычагов влияния на соперников. Причем приобретенный долг потом может конвертироваться в акции предприятия. К процессу могут подключиться и инвестиционные компании.

Естественно, не все предложения смогут вызвать бурный интерес. Но проблемный актив – это товар, цену которого определяет рынок. В первую очередь будут котироваться долги, у которых есть возможность конвертироваться в блокирующий или контрольный пакет акций. Тогда его владелец может влиять на ведение дел, корректировать стратегию развития, он крайне заинтересован в выходе предприятия на нормальную, прибыльную работу, чтобы потом реализовать свою долю по максимально высокой цене.

Указ № 200 – знаковый документ. В дальнейшем правовая база по защите прав кредиторов и расширению инструментария взаимодействия на долговом поле будет расширяться. И такая работа уже ведется. По мнению Анатолия Вечерка было бы целесообразно прописать в законодательстве такую распространенную практику, как опцион. Когда должник передает пакет акций кредитору, но с правом его последующего выкупа при определенных условиях. Такой инструмент хорошо себя зарекомендовал во многих странах. Возможно, не за горами время, когда он появится и у нас.

Анатолий Вечерка убежден: банки заинтересованы в успешной работе своих кредитополучателей. Даже если компания формально банкрот, но у нее есть персонал и клиентская база – самое ценное в современном мире, то бизнес при определенной поддержке может еще выкарабкаться и рассчитаться по кредитам. Если не полностью, то частично. Поэтому заимодавец заинтересован в спасении утопающих: в «живом» виде он выгоднее, чем финансово несостоятельный.

Убытки во благо

Эксперт приводит пример из практики. У одного из клиентов в определенный момент упал рыночный тариф на его услуги в 9 раз. Такого обрушения безболезненно ни одно предприятие не может выдержать, и оно быстро превратилось в проблемное. Возвращать долги через реализацию залогового имущества получалось затратно. А ведь у сложного клиента были перспективы: по всей логике, цена на услуги должна была «отскочить» до приемлемого уровня и компания спустя какое-то время была обречена снова стать прибыльной. После переговоров с собственником выход нашли. Даже в рамках действующего законодательства. Правда, пришлось весьма оригинально структурировать сделку: разделить фирму на две, одну из которых в счет долга получило во владение инвестиционное подразделение Сбербанка. По заверениям Анатолия Вечерки, стратегия себя оправдала. Компания нормально работает, банк деньги не потерял.

С появлением Указа № 200, убежден эксперт, работать станет проще. Правда, как справедливо замечает председатель Клуба финансовых директоров Андрей Карпунин, более подробно о механизмах реализации нового инструментария можно будет судить несколько позже, когда будут сформированы необходимые инструкции. В жизнеспособности указа Анатолий Вечерка не сомневается. Хотя соглашается: для широкого применения новых механизмов «расшивки» плохих долгов еще необходимо проработать подзаконные акты, наработать правоприменительную практику.

В любом случае, очень важно, чтобы в экономике появилась реальная возможность не затушевывать проблему, а признать убытки, очистить отчетность от накопленных проблемных задолженностей и двигаться дальше.

Владимир Волчков, «Рэспублiка», 21 июня 2018 г.