За хранение детской порнографии депутаты предлагают ввести штраф до 500 базовых величин
Активный интернет-пользователь с каждым годом становится все младше. И, попадая в безграничное пространство виртуального мира, сталкивается с вполне реальной угрозой. Пока родители объясняют, как опасно разговаривать с незнакомцами на улице, те входят в доверие в сети, оставаясь безнаказанными. Обеспокоенные ситуацией эксперты два года работали над изменениями в законодательство. Их предложения мы обсудили вместе с Вадимом ДЕВЯТОВСКИМ, заместителем председателя Постоянной комиссии по здравоохранению, физической культуре, семейной и молодежной политике Палаты представителей Национального собрания; Дмитрием ЦАЮНОМ, начальником отдела по противодействию межгосударственной торговле людьми главного управления по наркоконтролю и противодействию торговле людьми криминальной милиции МВД; Ольгой ТОПОРИКОВОЙ, начальником отдела криминологической экспертизы проектов законов НПЦ проблем укрепления законности и правопорядка Генеральной прокуратуры, и Андреем МАХАНЬКО, директором по международным связям и развитию международного общественного объединения «Понимание».
Д.Цаюн: Закон сегодня позволяет регулировать наказание лишь за то насилие, которому дети уже подверглись. Так называемых профилактических статей, предусматривающих наказание за попытку совершить преступления сексуального характера в отношении детей, к сожалению, нет. В 2016 году наши подразделения выявили 338 преступлений, связанных с педофилией, – это изнасилования, насильственные действия сексуального характера, развратные действия, понуждения к действиям сексуального характера, половое сношение с лицом, не достигшим 16 лет. Мы установили 187 педофилов – это те, кто преступления непосредственно совершил. Но сколько общалось в интернете с детьми? А сколько пока просто не вышли на контакт с жертвой? Предполагаю, что это тоже достаточно большая цифра. Мы установили 246 детей, которые подверглись сексуальному насилию, из них 109 несовершеннолетних и 85 малолетних девочек, 6 несовершеннолетних и 36 малолетних мальчиков. Что касается детской порнографии, то выявлено 170 таких преступлений, 105 из которых при отягчающих обстоятельствах – распространение в интернете. Причем в 75 случаях, когда мы задерживали педофилов, у них при обыске обнаруживалась детская порнография: они либо хранили ее, либо скачивали, либо изготавливали сами.
В.Девятовский: Если будет ответственность за хранение порнографии, значит, к человеку, у которого она есть, зайдут, и он будет четко понимать, что правоохранительные органы его знают. И прежде чем что-то совершит, он первым попадет под подозрение. Если же он болен психически, то получит необходимую медицинскую помощь, и мы не будем ждать, пока он искалечит психику ребенка. Сегодня же мы видим: если у человека хранится детская порнография, он фактически уже выбирает жертву, вступая в переписку с детьми. Но в ответ слышим от него нелепые отговорки. Якобы журналистское расследование проводит или вовсе шутит.
Д.Цаюн: Да, так и отвечают, мол, ждем ответной реакции детей – хотим посмотреть, до чего дойдет или как правоохранительные органы среагируют. Ситуации разные, но общее одно: чтобы избежать ответственности, люди придумывают невероятные истории, и, к сожалению, на следственные органы это действует. Получается, человек уходит от наказания, его просто не за что привлечь. Один из последних случаев. Задержанный мужчина 1966 года рождения дал показания, что еще в 1990х годах он приобрел в Москве видеокассету с детской порнографией и практически 20 лет ее пересматривал, позже купил диск с таким же содержанием. И вот он, как сказал, решил выйти и попробовать то, что так долго смотрел... Другой случай – обыкновенный рабочий тоже копил детские фотографии, скачивал и смотрел детскую порнографию и совсем недавно начал совершать насильственные действия в отношении маленьких детей. При обыске у него изъято 400 видеокассет, более 800 дисков, иные цифровые носители с характерным содержанием... И если бы могли отслеживать, предупреждать такие факты заранее, то удалось бы не допустить физического контакта и насилия в отношении многих детей.
О.Топорикова: Преступники говорят детям: «Я твой брат, я потерялся» или «Я твой отец» – и начинают переписываться. А потом мы слышим от пострадавшего ребенка, что этот названый брат просил не рассказывать о нем маме, потому что тогда родители разведутся – якобы он внебрачный сын. Это реальная история. «Давай с тобой общаться, а потом встретимся», – продолжает свою легенду преступник, втираясь в доверие к пятикласснику. И тот действительно идет на встречу, думая, что сделал доброе дело – нашел брата... В доктрине уголовного права преступление традиционно понимается через действие или бездействие – если совершено подобное преступление, значит, преступник что-то тактильно сделал. Однако, скажем, секс через веб-камеру или сексуальный шантаж не имеют физического контакта, но ведь преступник все равно эксплуатирует половую свободу ребенка, нарушает его неприкосновенность, втираясь к нему в доверие либо, наоборот, принуждая.
«СБ»: Это связано с отношениями в семье? В группе риска дети, которым не хватает родительского внимания?
Д.Цаюн: Рискует попасться любой ребенок, но отсутствие внимания со стороны родителей действительно делает его уязвимым. Если родители не обращают внимания на поведение своих детей в социальных сетях, на круг их общения, новых знакомых, темы переписки, то шанс попасть в сети педофилов гораздо выше. И установить педофилов по переписке сейчас сложнее, потому что они начинают больше вуалировать свои сообщения и поступки в интернете. Как уже говорили, они могут представляться и братьями, и отцами – хитро заменять ту социальную ячейку, которой ребенку не хватает, ловко манипулировать увлечениями. Они ищут слабое место, используя психовозрастную незрелость жертвы. Знаете, в Бельгии я общался с сотрудником-коллегой, и его позиция была однозначна: любое общение взрослого постороннего человека с ребенком, никак с ним не связанным, уголовно наказуемо, а если он предлагает встретиться для секса – это еще более тяжкая статья. Нормальный, здоровый человек прекрасно понимает, что знакомиться, переписываться с посторонними детьми недопустимо.
«СБ»: Какие преступления, связанные с интернетом и направленные против детей, уже у нас регистрируются?
О.Топорикова: В первую очередь это груминг (от английского grooming – «ухаживание»), когда ребенка пытаются склонить к встрече с помощью переписки в интернете. Новая форма – сексуальное вымогательство, когда преступники заинтересованы только в том, чтобы получить обнаженное фото ребенка. Скрываясь под личиной ровесников, они пытаются выманить у своих жертв все новые снимки, причем методом угроз. Это очень серьезный психологический вызов для любого несовершеннолетнего, он оказывается в пограничной ситуации: боится признаться родителям, ведь понимает, что поступил неправильно, отправив снимки. В ряде случаев такие истории в зарубежных странах заканчивались самоубийствами. И за рубежом за груминг и сексуальное вымогательство наказывают достаточно жестко. Например, в Австралии и Великобритании, где впервые ввели такие уголовные статьи, срок заключения может доходить до 25 лет, если были совершены половые преступления в отношении несовершеннолетнего.
«СБ»: Каковы ваши предложения по изменению законодательства?
В.Девятовский: В проекте закона всего лишь две статьи. За склонение несовершеннолетнего, условный груминг, мы предлагаем ввести уголовную ответственность до трех лет. Это уже с учетом мнения всех – такой компромисс, то есть мы либерально подходим к вопросу. Самый главный посыл – детская порнография вне закона. Было много дискуссий, какой должна быть ответственность за ее хранение, и мы тоже сошлись на достаточно мягком варианте – административной ответственности. За приобретение и хранение без цели распространения – штраф от 20 до 50 базовых величин для физического лица с конфискацией предметов административного правонарушения, для индивидуального предпринимателя – от 20 до 100 базовых величин, а для юридического лица – до 500 базовых величин.
Д.Цаюн: Детская порнография – такой же запрещенный материал, как и наркотики. Однако за хранение наркотиков есть ответственность, а за детскую порнографию почему-то нет. Сегодня мы много взаимодействуем с зарубежными коллегами, у которых технические возможности гораздо больше наших. Они нам сообщают, что установлены факты, когда из нашей страны посещались ресурсы с детской порнографией или кто-то общался на педофильских форумах. По опыту я больше чем уверен, что если мы придем к человеку, который сидел на подобных форумах, то найдем у него гораздо больший массив информации, доказательств, чем рассчитывали, или вообще застанем на пороге, когда он уже к ребенку идет. Такое не раз было. Например, в соцсетях написали сыну нашего сотрудника, пригласили на встречу, а тот поехал вместе с папой. Видят, к мальчишке подъезжает мужчина на велосипеде. Кричат: «Стой, милиция!» В ответ: «Я все расскажу, троих мальчиков изнасиловал...»
О.Топорикова: В этом примере физического контакта еще нет, и, по сути, его привлекли к ответственности только за то, что он раньше совершил. А ведь были случаи, когда граждане обращаются, что их ребенку кто-то пишет в интернете, предлагает встречи и т.п. В Великобритании, Австралии, Новой Зеландии ответственность за это закреплена законодательно с 2003 года, большинство стран ввели подобные запреты еще на заре развития социальных сетей, а у нас более 10 лет правовой вакуум. Можно, конечно, удалить у ребенка аккаунт в соцсети, но ведь интернет признали конституционным правом. По сути, ему говорят: «Ты не выходи больше из дому, потому что там кругом одни преступники!» В итоге ребенку невозможно общаться с друзьями, он лишается доступа к каким-то сервисам. Это ненормально. Кстати, Россия, Грузия и Молдова ратифицировали Конвенцию Совета Европы по защите детей от сексуальной эксплуатации и сексуального насилия, а Молдова и Грузия ввели такие составы преступления касательно склонения в интернете.
А.Маханько: Это то, что МВД предлагало еще в 2007–2009 годах... Хотя такой документ важен и для нас. В этом году нам предстоит доклад в ООН по исполнению Конвенции о правах ребенка. Здесь, к сожалению, нет Министерства образования, ответственного за этот доклад, а хотелось бы спросить: как они его будут писать? Они не в курсе инициатив, которые есть в этой области. Мы тоже хотим участвовать, рассказать о том, что у нас есть, какие могут быть перспективы. Это все вопросы рабочие: сделал доклад, посмотрел, где пробел, где конкретные преимущества и достижения, и на базе этого выстраивается новый программный цикл, на следующие пять лет принимается национальный план действий по улучшению положения, прописываются приоритетные вещи. Сейчас у нас есть успехи в защите детей от насилия, которыми можно гордиться, но есть и белые пятна.
Д.Цаюн: Например, за 2016 год ни одного дела за покушение на изнасилование, на развратные действия в отношении несовершеннолетних не возбудили. Поэтому полная чушь, что не надо дополнительные нормы вводить. Уверен, наши старания в корне переломят ситуацию.
В.Девятовский: Другими словами, мы дадим правоохранительным органам возможность войти в дом потенциального педофила. А оценку, педофил он или нет, пускай специалисты дают. Человек, даже если оступился, отделается штрафом, но к нему зайдут, узнают, не промышляет ли он большим, и не будут дожидаться, пока он выйдет на тропу. Думаю, родители нам только спасибо скажут! Это только первый шаг, которым мы говорим, во-первых, решительное «нет» детской порнографии, а во-вторых, что к тем, кто так «шутит», придут.
А.Маханько: Главное – не бояться колебаний статистики. Сейчас есть четкая цифра: у нас с 2009 года выявление преступлений против половой неприкосновенности и половой свободы детей выросло в 2,4 раза. Это не значит, что их стало больше, просто стали все лучше работать. Дети и родители доверяют правоохранительным органам. Посмотрите на США: они начали в 1985 году, и пошел шквал – выросло в 20 раз число выявленных преступлений. А сейчас они уже пятый год подряд отмечают резкое снижение. Значит, переломили ситуацию, переловили тех, кто совершал преступления. Другой важный момент. Еще в 2012 году мы, описывая нашу награжденную много раз единую модель защиты детей от насилия, на конгрессе в Стамбуле стали говорить о компоненте лечения и реабилитации родителей. Для них это глубочайшая травма, и они тоже нуждаются в поддержке, так как являются первым кругом помощи для пострадавшего ребенка. В этом году мы открыли две первые экспериментальные родительские группы. Посмотрим, как пойдет, потому что очень неохотно идут лечиться все, в том числе и получать помощь от психологов, психотерапевтов. Силен стереотип, что если ты стал жертвой такого преступления, об этом нельзя никому рассказывать. Между тем Барбара Боннер, которая приезжала на международную конференцию «Безопасная Беларусь для детей» в прошлом году, говорит, что 30% мальчиков, переживших насилие, впоследствии сами становятся агрессорами. А Эрика Ландау и вовсе называет цифру 65%. Это много! 26,3 млн долларов в год теряет Беларусь вследствие только сексуального насилия над детьми. Это прямые потери производительности труда, по оплате больничных листов, по недоплаченному подоходному налогу... Но самое страшное – вред, наносимый психике ребенка. Исследование ACE Study с выборкой 17 000 человек показало, что негативный детский опыт сказывается на всей дальнейшей жизни. К примеру, четыре и более случая насилия отражаются на 23 параметрах – от повышенного риска появления сердечно-сосудистых и онкологических заболеваний до 5-кратного снижения успеваемости в школе и меньшей конкурентоспособности на рынке труда.
В.Девятовский: Наши оппоненты высказывают опасения, что может пострадать невиновный человек, которому, условно говоря, подкинут файлы с детской порнографией. Но ведь так можно довести ситуацию до абсурда: а наркотики или топор, которым убили кого-то, не подкинут? Я очень надеюсь, что доработанный законопроект все же будет без проволочек согласован со всеми заинтересованными государственными органами, с которыми мы давно работаем и чьи замечания максимально учли.
Д.Цаюн: Ни один следователь не возбудит уголовное дело, если мы не добудем поводов и оснований для этого. И я не приду и не скажу, что у некоего гражданина есть на компьютере детская порнография, потому что в ответ услышу множество вопросов: когда она появилась, с какого ресурса, был ли в этот момент человек вообще дома? Когда я отношу материал в СК, я должен от «а» до «я» показать, что он скачал ее умышленно, что это не какой-то спам. Ведь, если она попала случайно, человек один раз ее увидит и тут же удалит, а когда два-три раза, десяток – это уже не случайность. И специальные программы могут нам позволить увидеть, скачал ли этот файл человек преднамеренно либо же это недоразумение...
А.Маханько: Для общества, к сожалению, сегодня порог приемлемости снизился. Вот буквально на днях стало известно о преступлении 61-летнего физрука из Витебска – связи с 14-летней девочкой. Да, девочке не хватало заботы и тепла, и этот человек якобы стал для нее неким добрым дядей, но на самом деле – насильником. И что мы видим в комментариях в интернете? «Молодец мужик, пусть лучше с ним, чем с пьяным сверстником в кустах». Ужас! Люди, вы что? Это ведь ребенок, которому всего 14! И уже слышатся голоса: давайте, мол, снизим возраст сексуального согласия до 15 или даже 14 лет! Может, вообще до 10? Недавно сексолог Дмитрий Капустин изучил, в каком возрасте наши дети начинают половую жизнь. Больше 40% – в 16–17 лет, больше 30% – чуть позже, а оставшиеся 30% – в 13–15 лет. Это та самая зона риска, и нужно разбираться, почему так произошло. Почему нет реакции общества? Как будто это нас не касается. Поэтому идея предупредить такие преступления на ранних стадиях, может быть, не криминализируя их, как с хранением детской порнографии, а при помощи административного наказания, – это тоже очень важно.
Ольга ПАСИЯК, Антон КОСТЮКЕВИЧ, «Советская Белоруссия», № 32 (25167), 16 февраля 2017 г.
(фото – Александр КУЛЕВСКИЙ)